|
10 февраля 2013 года
Собор новомучеников и исповедников российских
Собор новомучеников и исповедников Российских -
празднуется 7 февраля (25 января по ст.стилю), если этот день
совпадает с воскресным днем, а если не совпадает - то в ближайшее
воскресенье после 7 февраля.
Поминовение всех усопших, пострадавших в годину гонений за веру
Христову. Только в день празднования Собора новомучеников и
исповедников Российских совершается память святых, дата смерти
которых неизвестна.
ПЕРВЫЙ РОССИЙСКИЙ НОВОМУЧЕНИК
 Каждая
эпоха открывается зримым символом, заранее определяющим ее смысл и
содержание. Страшным знаком начала "новой жизни" в России стала
смерть православного священника Иоанна Кочурова. В православном
календаре под 13 ноября (31 октября по старому стилю) читаем: память
"священномученика протоиерея Иоанна (1917г.)". Таким образом,
церковная грань этой "новой эпохи" менее чем на неделю отстоит от
роковой грани политической (7 ноября).
Он родился в 1871г. в Рязанской губернии, в 1895г. закончил
Санкт-Петербургскую духовную академию, затем проходил миссионерское
служение в Алеутской и Аляскинской епархии. Вернувшись в 1907г. в
Россию, отец Иоанн получил должность законоучителя Нарвских мужской
и женской гимназий. С ноября 1916г. начинается его кратковременное
служение в качестве приходского священника Екатерининского собора
Царского Села.
Утром 12 ноября к городу подошли отряды большевиков. Чтобы
предотвратить уличные бои и избежать жертв среди мирного населения,
казачьи части генерала П. Н. Краснова ушли, не оказав сопротивления.
Началась паника, народ устремился в храмы. После молебна о
прекращении междуусобной брани, под артиллерийским обстрелом, по
улицам двинулся крестный ход, лишенный политического оттенка. Более
того, успокаивая народ, священники говорили: "Идут к нам братья
наши! Что они сделают нам!?" Но "братья" скоро опровергли эти
наивные человеколюбивые представления старой "буржуазной морали".
По свидетельству корреспондента одной из петербургских газет, на
следующий день "священники были схвачены и отправлены в помещение
Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Иоанн Кочуров запротестовал и
пытался разъяснить дело. Он получил несколько ударов по лицу. С
гиканьем и улюлюканьем разъяренная толпа повела его к
царскосельскому аэродрому. Несколько винтовок было поднято на
безоружного пастыря. Выстрел, другой – взмахнув руками, священник
упал ничком на землю, кровь залила его рясу. Смерть не была
мгновенной. Батюшку таскали за волосы, и кто-то предлагал
"прикончить его как собаку". На утро тело священника было перенесено
в бывший дворцовый госпиталь. Посетивший госпиталь председатель Думы
вместе с одним из гласных видел тело священника, но серебряного
креста на груди уже не было". Двенадцатью годами ранее, при вручении
ему наградного креста, о. Иоанн пророчески сказал, что не
расстанется с ним до могилы.
Так 13 ноября 1917 года в Царском Селе открылась новая страница
истории русской церковной святости – святости новомучеников XX
столетия. Люди (точнее – нелюди), поднявшие руку на священника (что
не дерзали делать даже варвары, когда-то разрушившие Рим), принесли
свою смердяковскую нравственность: "Коли Бога нет – все дозволено".
Они уничтожили треть населения страны и разрушили больше памятников
культуры, чем все завоеватели, начиная с хана Батыя. Но самое
страшное разрушение – то, о котором говорил булгаковский профессор
Преображенский: "разруха в мозгах". Жутко сознавать, что над многими
эксперимент удался, и пламенные последователи тов. Шарикова все еще
мечтают вернуть себе власть. Об этой опасности и предупреждает нас
печальная дата православного календаря.
Лит.: Жития новомучеников Российских. Прот. Иоанн Кочуров и протопр.
Александр Хотовицкий. СПб., 1995.
Ю. Рубан
http://azbyka.ru/days/dni_pamiati_sviatikh/Ioann_kocurov-all.shtml
Новомученики Дерновы:
они шли умирать за веру и святой крест
В феврале 1918 года в Елабуге были расстреляны
красногвардейцами протоиерей Павел Дернов и трое его сыновей –
Борис, Григорий и Семен, старшему из которых было 20 лет, а младшему
едва исполнилось 17. В то смутное, ожесточенное время город не раз
переходил в руки то красных, то белых, и крови как с той, так и с
другой стороны было пролито немало. Однако гибель отца Павла с
сыновьями в этой чреде жертв революции всегда стояла особняком.
Никаких документов – допросов, приговоров – не сохранилось. Скорее
всего, их просто не было.
 Семья
Дерновых. Фото из архива А.С. Филипповой
Отец с детьми были расстреляны по указанию Ефима
Колчина, руководителя прибывшего из Сарапула карательного отряда.
Расстреляны без всякого суда и следствия…
Что же в действительности послужило причиной их мученической гибели?
Самое полное и достоверное свидетельство об этом оставила
единственная дочь отца Павла Варвара, написавшая в 1976 году
воспоминания «Об отце и братьях».
Обратимся к этим воспоминаниям, раскрывающим трагические страницы
истории.
«В начале 1918 года в Киеве был убит митрополит Владимир. Кто он был
и за что его убили, я не знаю, имя его запомнила потому, что потом
оно произносилось на всех заупокойных ектениях рядом с именами моего
отца и братьев. И патриарх Тихон анафематствовал большевиков. Это
был ответ на убийство митрополита Владимира. Анафематствуя
большевиков, Тихон приказал прочесть его “буллу” на торжественном
служении в храме (у нас читали в соборе) и потом совершить крестный
ход. На столь торжественном служении следовало произнести проповедь.
Кто же ее произнесет? Отец Павел Дернов! Известный всему городу
оратор, человек, владеющий даром слова. Это было решение елабужского
духовенства, которое и обратилось к папе с просьбой или предложением
сказать эту проповедь, и папа согласился. Я думаю, что он хорошо
понимал, на что идет…
Хорошо помню бурный разговор между папой и мамой вечером. Говорила
очень взволнованно мама: “Что ты делаешь, у тебя дети!” Надо
сказать, что я никогда не слышала никаких размолвок между
родителями. Либо они уж очень любили друг друга, либо отец обладал
такой кротостью и в такой степени, что никогда слова спора,
столкновения в нашей семье между родителями не случалось. И это был
единственный бурный разговор, который я слышала и хорошо помню. Что
отвечал отец, я не знаю. Он уже решил для себя, принял на себя это
обязательство. И вероятно, не сомневался, что последует расплата.
И вот состоялось это торжественное служение в соборе. Отец вышел на
амвон говорить проповедь. Было это 10 или 11 февраля старого стиля
1918 года. Говорил он вот о чем – я помню только драматический сюжет
и не помню ни одного имени: ни императора, ни временщика. В
Константинополе при каком-то императоре был временщик, который
забрал всю власть в стране, и император поступал так, как ему
подсказывал временщик. А тот совершал одно зло за другим, все именем
императора, и не было от него пощады несогласным с ним. Люди,
попавшие в немилость к временщику, могли спастись только у алтаря
храма, так как в Византии существовал древний обычай, что даже
преступник, нашедший убежище в храме, получал защиту, и его нельзя
было казнить. Надменный злодей временщик стал добиваться у
императора отмены древнего обычая. И… добился! После того не было
уже никакой преграды его своеволию и его злодеяниям. И в гордости
своей он посягнул на то, что оскорбил императрицу. Она пала в ноги
императору и просила защиты. Только тогда из уст ее узнал император
о злых делах, которые творились его именем, и приказал схватить
временщика и казнить его. А тот бежал и укрылся в храме, припав к
алтарю. Однако это уже не могло спасти преступника: он сам
позаботился о том, чтобы перестал действовать древний закон
христианского милосердия. Но тут вышел сам Константинопольский
патриарх и заступил дорогу посланным схватить преступника. И тем
утвердил неприкосновенность Божиего храма.
Павел Александрович Дернов. Фото из архива А.С. Филипповой
 Я
думаю, что отец был отличный рассказчик. Проповеди, нравоучения,
выводов не было, был только рассказ о драматических столкновениях,
связанных с неприкосновенностью храма. И потому я помню этот рассказ
почти 60 лет, и никогда забыть его нельзя…
И вот вечером 12 февраля, довольно поздно, раздался звонок. Это
пришли директор реального училища Пантелеймон Александрович
Вербицкий и его жена… Волнуясь, они сказали, что пришла Красная
гвардия. А несколькими часами позднее – мы еще не спали, но я уже
лежала в кроватке, – был снова звонок. Известие, которое и пугало, и
было тем, что ожидали: обыск. Я помню, как папа за стеной моей
детской прошел в свой кабинет. Почему-то я поняла, что он идет
молиться. Мне надо было встать и пойти к нему. И зачем я не встала?
А я ждала, когда он пойдет обратно. И этого не услышала. Наверное,
он спустился из залы по парадной лестнице и вышел. Потом я слышала,
как шумно и возбужденно собирались мальчики и как мама сказала
что-то вроде: мальчики, вы потише или поосторожнее. И больше мы их
живыми не видели и не слышали…
Не могу вспомнить, как скоро, но стало известно, что папа расстрелян
на Тойме у Моралевской мельницы. А мальчики сидят в каком-то
комитете. Словом, к вечеру тело папы было привезено, обмыто,
облачено в священнические одежды и положено на стол. Есть
предположение, что его не расстреляли, а закололи штыками. Во всяком
случае, у него была одна огнестрельная рана на лице навылет со щеки
на щеку. То ли удостоверялись, жив или умер, то ли добивали. А когда
через несколько дней после похорон маме сказали, что можно съездить
на Моралевскую мельницу, то оказалось, что на льду Тоймы громадное
кровавое пятно. Мама зачерпнула этого кровавого снега. Помню, как
его везла. Хозяин мельницы Моралев убеждал маму, что он все видел и
что когда отца привезли, то он просил дать ему возможность
исповедаться. Правда это или фантазия Моралева, я не знаю, но на
отца это похоже. Он и перед такой смертью хотел, чтобы ему отпустили
грехи, согласно его нерушимой вере…
Когда моим братьям сказали о смерти отца, они повели себя так, как и
должны были вести все нормальные люди. Вероятно, они кричали и
обвиняли. И что еще они могли и должны были говорить и кричать в это
время и в этот момент?!
Как это было, никто и никогда не узнает. Но братьев сейчас же среди
бела дня вывели и повели на расстрел. Вели к спуску на дамбу и потом
по дамбе, и все это видели. Они что-то кричали для передачи маме,
что-то вроде того, что они идут умирать за веру и святой крест. Есть
множество свидетелей этого смертного пути моих братьев. Они еще
помнят эти трагические, страшные и, может быть, героические слова.
Братья, во всяком случае, думали, что именно так надо идти умирать.
И я думаю, что именно так и никак иначе.
Их расстреливали, по-видимому, спешно: пришлось добивать. У Бори
было избито лицо, его добивали по голове. У Гриши было что-то
страшное: его застрелили разрывной пулей в затылок и разлохматили
весь низ лица, челюсть, язык. Он в гробу лежал с толстой повязкой на
лице. Говорят, что Сеня в последний миг испытал ужас смерти, ему за
неделю до того исполнилось 17 лет. Его тоже убивали разрывной пулей,
но она развернула ему ногу. Лицо его было единственное из всех
четверых цело и спокойно. Есть фотография их четверых на столе. Отец
с закрытым воздухом лицом – так хоронят духовных. Лица трех братьев
видны ясно и отчетливо.
Во время войны, когда боялись, что немцы ворвутся в Ленинград, одна
скверная баба, которой мама почему-то доверяла, сказала, что маме
нечего бояться, надо только показать немцам эту фотографию. А мама
ответила: “А потом что? А что бы сказал Павел Александрович? ” И мы
знаем, что бы он сказал! Он проклял бы нас, встав из гроба!
Но я должна еще рассказать, как маме сообщили о том, что мальчики
убиты. Мы все уже знали, но сказать ей никто не мог решиться.
Мама сидела на стуле в той самой большой столовой, о которой я уже
говорила. Все эти дни у нас в доме было множество народа, а тут ее
окружали учительницы из гимназии, воспитательницы из епархиального
училища, кто-то из монастыря. Множество народа. И в дверь с лесенки,
из маленькой прихожей, именно там, где я в последний раз слышала
папины шаги, вошел дедушка Аркадий Иванович. Он держал перед собой
руки, как-то полусогнутые, с полусжатыми кулаками. И мама сразу
закричала что-то вроде: “Убиты?” И дедушка сказал: “Да, Анюта,
расстреляны!” А мама воскликнула: “Да будет воля Твоя!”
Я рассказала в основном все. Могила их цела. Хотя кладбище давно
закрыто. Они захоронены в кирпичном склепе. Недавно через бывшее
кладбище прошла какая-то траншея. Этих могил, к счастью, она не
затронула. Но все равно никто не лег рядом с ними и не ляжет больше.
Они были обречены. Мальчики после смерти отца непременно попали бы в
Белую армию. И непременно омочили бы руки в крови. А может быть,
потеряли бы человеческое, духовное, стали убийцами.
Они умерли чистыми. Мир их праху!»
http://www.pravoslavie.ru/put/44682.htm
Оценка статистики гонений на Русскую
Православную Церковь
(1917 - 1952 годы)
Н.Е.Емельянов
(по данным на январь 2004 года)
1. Гонения на Русскую Православную Церковь в 20 веке.
В истории Вселенской Церкви никогда не было таких масштабных и
всеохватывающих, долгих и непрерывных гонений, как в России в XX
веке.
В первые три века существования христианства гонения носили
локальный характер и длились не более нескольких лет. Даже самое
страшное гонение Диоклетиана и его преемников, начавшееся в 303 г.,
продолжалось всего 8 лет.
Гонения в России распространились по всей территории огромной
страны, занимавшей 1/6 часть планеты; охватили все организации:
учебные, хозяйственные, административные, научные; все слои общества
и все возрасты, вспомним расстрел в 1918 г. детей - царственных
мучеников и расстрел в 1937 г.81-го летнего свщнмч. митрополита
Серафима (Чичагова), который по болезни уже не мог ходить. Более ста
миллионов православных верующих России подверглись, все без
исключения, разнообразным гонениям, при теснениям, дискриминации -
от издевательств и увольнения с работы до расстрела. И это
продолжалось более 70 лет с 1917 года до "перестройки" конца 1980-х
годов.
Советская власть с первых дней своего существования поставила задачу
- полное, с самой беспощадной жестокостью, уничтожение Православной
Церкви. Эта установка лидеров большевиков ярко выражена в известном
ленинском письме ("Членам Политбюро. Строго секретно") от 19 марта
1922 г.: "...изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр,
монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной
решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый
кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной
буржуазии и реакци-
онного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем
лучше"
(Архивы Кремля. В 2-х кн./ Кн.1. Политбюро и Церковь.
1922-1925 гг. М. - Новосибирск, "Сибирский хронограф", 1997 г.,
стр.143).
Через два десятилетия деятельности по этому плану разрушение зримой
структуры Церкви было близко к завершению. К 1939 г. по всей стране
оставалось незакрытыми около 100 храмов из 60000 действующих в
1917г. На свободе пребывали только 4 правящих архиерея, причем и на
них в НКВД были сфабрикованы "показания" для ареста, который мог
произойти в любое время. Изменение государственной церковной
политики и восстанов-
ление церковной жизни началось только во время Отечественной войны
1941-1945 гг. и было очевидным следствием общенародной трагедии.
Однако и этот отказ от искоренения религии в кратчайшие сроки не
означал прекращения преследования Церкви. Хотя и в меньших
масштабах, чем прежде, аресты архиереев, священников и активных
мирян продолжались и
в послевоенный период. (см. Акты, За Христа пострадавшие). Массовое
освобождение из лагерей и ссылок репрессированных священнослужителей
и мирян произошло только в 1955-1957 годах. А в 1959 году началось
новое страшное хрущевское гонение, во время которого было закрыто
более половины из десяти тысяч церквей, действующих в 1953 г…
http://kuz1.pstbi.ccas.ru/cgi-bin/code.exe/nmstat4.html?/ans
Тропарь новомучеников глас 4
Днесь радостно ликует Церковь Русская,
прославляющи новомученики и исповедники своя: святители и иереи,
царственныя страстотерпцы, благоверныя князи и княгини, преподобныя
мужи и жены и вся православныя христианы, во дни гонения безбожнаго
жизнь свою за веру во Христа положившия и кровьми Истину соблюдшия.
Тех предстательством, Долготерпеливе Господи, страну нашу в
Православии сохрани до скончания века.
|
