Ваш вопрос

Ответ Настоятеля

Факты и Аргументы

Дача в Силламяги
Николай Никанорович Дубовской
(1859-1918)

Одним из известных прихожан Силламяэской церкви был Николай Никанорович Дубовской(1859-1918). Силламяэ был излюбленным местом отдыха ученых, художников, артистов, музыкантов.
Николай Никанорович Дубовской — крупный русский живописец отечественной пейзажной школы рубежа ХIХ и ХХ веков, видный общественный деятель, член и впоследствии один из руководителей Товарищества передвижников ...


(статья полностью)
 

Гностицизм

Я прочитала, что самая ужасная ересь, ересь всех ересей, это гностицизм. С самого начала существования Церкви он был врагом номер один христианства. И сегодня он губит многих. И ещё заявит о себе на последнем этапе истории. Не могли бы Вы рассказать об этом явлении?
 А.Н.Злобина, г.Минск
 

Гностицизм переживал расцвет в первые века нашей эры. Он был смертельным врагом христианства, несмотря на то, что или, вернее, оттого что большая часть гностических систем утверждалась на христианских основах. Долгое время даже бытовало мнение, что гностицизм — всецело явление христианской ереси. Церковь всегда питала отвращение к феномену гностицизма. Писания святых отцов убедительно свидетельствуют об этом. В этом противостоянии термин «гнозис» — «знание» — был антиподом «пистис» — «вера», указывающая на отношение к тайне христианского откровения. Гностик практически стал противоположностью верующего
.. (далее).

 


 

 
 
 
 
Главная О храме Адрес Расписания

 

Казанская икона Великий пост Радоница Жены-мироносицы О расслабленном Род. суббота Вознесение Николай II Николай-Чудотворец Кирилл и Мефодий Царица Елена Петров пост Троица День Василия Праздник Собора Праздники Июля Праздники Августа Праздники Сентября Праздники Октября Праздники Ноября Праздники Декабря Copy (6) of Образец

 

ЭСТОНСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ МОСКОВСКОГО  ПАТРИАРХАТА

Главная
Вернуться

Поиски храма в Силламяэ

Ретроспектива исследований
Скачать (6Mb)


Читайте о памятнике православному храму в Силламяэ


Храм в Силламяэ отмечен Президентом Эстонии
 



Из Преображенского храма в Преображенский


Синай и
его святыни

 
Силламяэ-55
 

 

...И всё-таки никакая другая Литургия не может встать вровень с той, что происходит ночью на Гробе Господнем в Иерусалимском храме Воскресения...
подробнее

 

Последние изменения
15 March 2024 г.
 

 

 

 

 

                  

 

 

 

 
 
Неделя святых жен мироносиц
 

Человеческий род достиг своего высшего духовного развития в Деве Марии. Поднявшись до невиданных ангельских высот, Она превзошла их, став «честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим». Явившись Вратами Небесными, через которые в мир пришел Спаситель, Пресвятая Дева на все времена стала знаменем женского естества, освященного Божественным величием. И если Матерь Божию именуют «главизной нашего спасения», то Ее надо признать и главизной женского служения Христу и Его Церкви.

На страницах Евангелия Господь часто обращается к женщинам. И не только прощая грехи, исцеляя, но и беседуя с ними о тайнах Царствия Божия.

 

Достойно внимания то, что впервые прямо и открыто Господь указал на Себя как Мессию, то есть Христа, именно женщине (Ин 4, 25–26). Как и апостолы, женщины, следовавшие за Христом, именовали Его своим Учителем (Ин 20, 16). Правда, в отличие от апостолов, которых Господь Сам избирал и призывал на служение, женщины следовали за Ним исключительно по зову сердца. Но разве зов сердца не от Бога? Это говорит лишь о том, что сердца женщин способны слышать призыв Божий, не нуждаясь в его словесном подтверждении.

Когда пришли дни испытания, Спаситель говорил апостолам: «Да не смущается сердце ваше. Веруйте в Бога и в Меня веруйте» (Ин 14, 1). Но даже они, любящие Христа, испугались и разбежались. С Господом остались лишь те, о ком почти ничего не повествуется в Евангелии до голгофских событий. Это были тихие, скромные женщины, всюду ходившие за Христом и служившие Ему своими имениями (Лк 8, 1–3). Теперь же, когда униженного и истерзанного пытками Христа, как преступника, вели на распятие, женщины были рядом.

 

Среди беснующейся толпы, истошно вопящей: «Распни, распни Его!», они не дрогнули. Когда читаешь строки Евангелия, то перед мысленным взором встает трогательная картина идущих за Христом на Голгофу женщин. Растерянные и напуганные, еле сдерживая рыдания, они идут в молчаливой скорби. Почти не видя от слез дороги, поддерживая друг друга, они следуют за своим любимым Учителем, поруганным и осмеянным. Только в любви эти слабые женщины черпают свои силы и идут до конца.
 

Когда же пришло время и прославился Сын Человеческий, то первым благую весть о Своем воскресении Он даровал женщинам. «Радуйтесь!», — говорил Он им, повелевая идти и рассказать апостолам о Его победе над смертью. А когда апостолы не поверили, Христос явился и «упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили» (Мк 16, 14).

В подвиге жен-мироносиц раскрылась вся высота женского служения Богу и миру. Их жизнь, по словам священномученика митрополита
Серафима (Чичагова), «многопоучительна и теперь для современных христианок». Подражание мироносицам в жертвенной любви и на миссионерском поприще находило себе место на протяжении всей двухтысячелетней истории христианской Церкви.

Трудно переоценить роль женщины в сохранении православной веры и в нашем Отечестве. Я бы даже дерзнул сказать, что именно женщины в годы безбожных лихолетий и сохранили эту веру. О чем хорошо сказано в замечательном стихотворении моего любимого поэта Александра Солодовникова
[1]:

Мужчины больше философствуют
И сомневаются с Фомою,

А мироносицы безмолвствуют,
Стопы Христа кропя слезою.

Мужи напуганы солдатами,
Скрываются от ярой злобы,

А жены смело с ароматами
Чуть свет торопятся ко гробу.

Людские мудрецы великие
В атомный ад ведут народы,

А белые платочки тихие
Собой скрепляют церкви своды.

Многие часы, дни и месяцы я провел в размы­шлении о женах-мироносицах. Вчитывался в евангельские строки и в те скупые сведения, что остави­ло нам Церковное Предание. Пытался представить себе, как они жили, мыслили и действовали в разных жизненных обстоятельствах. И хотя я писал свою книгу с глубоким убеждением, что все так и должно было быть, однако прошу читателя помнить, что перед ним прежде всего художественная проза, где исторические факты переплетены с домыслами и предположениями автора.


Единственное, где я не позволял себе домысливать что-либо от себя, так это описание евангельских событий. В этом мое повествование неукоснительно придерживается духа и буквы Священного Писания, а также святоотеческого толкования Евангелия.


ГЛАВА 1

Последние лучи заката еще окрашивали бледно-багряным светом пушистые облака, сонно застывшие над водной гладью Галилейского моря[2]. Рыбаки, весело подтрунивая друг над другом и привычными движениями укладывая сети в лодки, готовились к ночному лову.

— Что-то не видно Зеведея, — сказал один из рыбаков, кивая в сторону трех лодок, сиротливо покачивавшихся на привязи у берега.

— У него сегодня другой улов, — засмеялся второй рыбак, — в его сети угодила прекрасная девица из Назарета.

— Да, сегодня ему не до лова, — добавил третий, — он женится.

Под равномерные взмахи весел лодки быстро удалялись от берега. В вечерних сумерках заката рыбаки еще какое-то время видели силуэты своего родного города Капернаума, но вскоре пропали и эти очертания, погрузившись в ночную тьму.
 

Капернаум спал, когда его улицы неожиданно огласились веселым барабанным боем и мелодичными звуками флейты. Никто из жителей не обижался на этот, казалось, неурочный шум. Начинается среда, а значит, день свадьбы[3]. Наоборот, люди стали выходить из домов, чтобы поглядеть на праздничное шествие, медленно продвигающееся по улице в освещении десятка факелов. Невеста, с головы до ног укутанная в широкое развевающееся покрывало, шла в окружении своих подруг. Под музыку, песни и пляски ее вели к жениху на обручение. Голову невесты украшал венок из белых цветов, да и все покрывало тоже было усыпано цветами. Взявшись за руки и образуя вокруг невесты живое кольцо, подруги пели:

«На ложе моем ночью я искала того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала его и не нашла его»[4].
 

К обручению вели старшую дочь Иосифа, плотника из Назарета, Саломию. Девушка рослая, стройная, отличавшаяся бойким и веселым нравом, она шла, опустив голову, притихшая и оробевшая. В эти минуты Саломия даже немного завидовала беспечной веселости подруг, непринужденно певших:

«Заклинаю вас, дщери Иерусалимские: если вы встретите возлюбленного моего, что скажете вы ему? Что я изнемогаю от любви.

— Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин? Чем возлюбленный твой лучше других, что ты заклинаешь нас?

— Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других: голова его — чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его — как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве; щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его — лилии, источают текучую мирру…»[5] .


Саломия невольно прислушалась. Эти слова она знала наизусть и не раз певала на свадьбах. Но теперь, когда дело коснулось ее самой, песня вдруг обрела совсем новое значение. Саломия до сих пор не видела своего жениха, и слова песни заставили ее еще раз задаться вопросом: «Какой он, мой будущий муж?» В Капернаум договариваться о помолвке и свадьбе вместе с отцом ездил Иаков, брат Саломии. Но разве от него, всегда такого молчаливого и серьезного юноши, можно добиться какого-нибудь вразумительного ответа? На расспросы сестры о женихе он отвечал односложно: «Обычный человек, как и все». А когда она все же попыталась выяснить у Иакова, красив ли ее жених, брат удивленно поднял на нее глаза: «Разве я девушка, чтобы видеть красоту мужчин?»
 

Какую девушку не волнует ее судьба в супружестве?! Но выбор своего отца Саломия восприняла как волю Божию. Теперь, покорная родительскому благословению, она шла навстречу своей судьбе с трепетным замиранием сердца.

 

Вслед за невестой шли ее братья, отец и родственники. Иосифа, мужа, славного своим благочестием и добротою души, знали далеко за пределами его родного города. Сейчас он пребывал в глубокой задумчивости. Его жена Саломия умерла, когда дочери, названной в честь матери, едва минуло девять лет. Ему самому шел уже шестой десяток и о женитьбе после смерти любимой жены он не помышлял. Все домашнее хозяйство, а заодно и забота о младших братьях лежала на плечах Саломии. Справлялась она с хозяйством неплохо. Но когда Саломии минул тринадцатый год, Иосиф стал подбирать ей жениха. Как ни грустно было расставаться с дочерью, заменившей своим братьям мать, но нехорошо девушку, пришедшую в возраст невесты, задерживать в доме[6].

Тем более, такая красавица, как Саломия, недостатка в женихах не имела. Да и второй его дочери, Марии, уже минуло одиннадцать и в хозяйских делах она справлялась не хуже своей сестры. Пройдет два-три года, надо будет и о ее судьбе думать. Вместе с сыновьями в доме Иосифа воспитывался его младший брат Клеопа, рожденный второй женой отца, на которой тот женился уже в преклонном возрасте, после того как овдовел. Клеопа был ровесником старшего сына Иосифа, пятнадца­тилетнего Иакова. Обучив обоих мальчиков своему ремеслу, стареющий Иосиф брал неплохие подряды на строительство
[7], что позволяло содержать семью в достатке. Иосиф не мог не заметить, что между Клеопой и его дочерью Марией установились особые дружеские чувства. Вот и подумалось ему: «А не поженить ли мне через пару лет этих молодых людей[8]
? Решились бы многие затруднения. И хозяйка при доме, и незаменимый в делах строительства Клеопа рядом».
 

Между тем в доме Зеведея заслышали приближение свадебной процессии и вышли навстречу невесте. Зеведей, облаченный в лучшие, праздничные одежды, шел в окружении своих молодых друзей. Возле дома была сооружена хупа[9], напоминающая собой полотняную арку украшенную цветами. Жениха провели мимо хупы навстречу невесте. «Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его», — пели девушки, подводя к нему Саломию. Зеведей впервые видел свою невесту и теперь, глядя на вспыхнувшее румянцем красивое лицо Саломии, сам разволновался, так что не сразу вспомнил ритуальные слова, с которыми должен был обратиться к невесте перед обрядом обручения. Наконец он овладел собой и, разжав кулак, протянул на ладони три серебряные монеты. Прерывающимся от волнения голосом он произнес:
 

— Саломия, будь мне женой, по закону Моисея и народа Израильского.

Саломия еще больше зарделась и, не поднимая взор на жениха, молча взяла с его вспотевшей ладони влажные монеты, что означало ее согласие на вступление в брак[10]. Жених облегченно вздохнул, как будто бы проделал тяжелую работу. Саломия невольно при вздохе жениха слегка улыбнулась и покосилась на него исподлобья. Зеведей нахмурился.
 

Друзья повели жениха к хупе. Когда ставили его под символический шатер, они произнесли:

— Да будет благословен каждый приходящий сюда!

Следом под хупу подруги подвели Саломию с такими же пожеланиями и стали обводить ее вокруг жениха с пением: «Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблони; там я окажу ласки мои тебе»[9]. Обведя невесту в третий раз вокруг Зеведея, девушки поставили Саломию по правую сторону от него и надели на голову невесты толстое покрывало. Все повернулись лицом к востоку. К ним подошел начальник синагоги, седовласый старец Самуил. Зеведей, как и полагается, взял свою нареченную за руки. Девичьи руки трепетали в его жестких больших ладонях. Зеведей почувствовал этот трепет и легонько сжал их. На него глянули благодарные глаза Саломии.


Старцу Самуилу в руки подали чашу с вином. Он строгим взглядом из-под лохматых седых бровей обвел жениха и невесту и чуть надтреснутым голосом торжественно произнес:

— Пусть имя Господа будет благословенно отныне и вовеки! Да ведет Он нас по путям праведности и услышит благословение сынов Моисея, сынов Аарона! Благословен Бог Израилев, создавший плод виноградной лозы.

При этих словах Самуил дал новобрачным испить вина из чаши.
 

Стали читать брачный договор. В нем исчислялось имущество Зеведеея. Дом в Капернауме и еще один дом в Иерусалиме, три лодки, несколько рыбачьих сетей. В этом же договоре перечислялось приданое невесты. Затем было еще семь чаш с благословениями и пожеланиями родственников. Саломия уже не вникала в смысл произносимых слов, и все дальнейшие обряды проходили для нее словно во сне. Она даже не сразу сообразила, что они с Зеведеем уже сидят в комнате совершенно одни. Сюда их завели по древнему обычаю, на несколько минут, чтобы засвидетельствовать их единение как законных супругов. Они сидели молча, не поднимая глаз. Нарушил молчание Зеведей:

— Когда ты родишь мне сыновей, — сказал он, — я научу их ловить рыбу, — он немного помолчал и добавил: — Они будут хорошими рыбаками и в доме нашем всегда будет достаток.
 

Саломии тоже захотелось что-нибудь сказать, но в это время в комнату ватагой влетела молодежь и повлекла новобрачных к праздничному столу. Шумные свадебные застолья продолжались, как и полагается в хороших домах, все семь дней[10]. А на восьмой день лодки Зеведея уже были далеко от берега Генисаретского озера. Молодая хозяйка осталась дома дожидаться мужа.
 

Протоиерей Николай Агафонов