Матушка Иона

Дивны дела Твоя, Господи! 

Матушка Иона

Промыслом Божиим в конце 1994 года я попала в Пюхтицкую обитель.

В то время в монастыре было много молодых насельниц, и среди спешащих на службу

печально выделялась согбенная фигура полной монахини, с огромным трудом поднимавшейся по ступеням храма. Было бесконечно жаль эту  матушку – и я горячо молилась о ней.

От сестер слышала, что есть некая  монахиня Иона, к которой ездит народ  отовсюду, но никак не связывала это имя с той, о ком молилась.

В один из приездов я заглянула в книжный киоск и поделилась с дежурившей сестрой впечатлением от прочтения книги мон. Сергии Клименко «Минувшее развертывает свиток…» Мать Галина просияла, сказав, что монахиня Сергия была ее старицей, и предложила мне экскурсию на ее могилку. Была в тот год холодная снежная зима.

Мы встретились в назначенный час на кладбище, и послушница с воодушевлением стала рассказывать о монахине Сергии. Прошел час, я замерзла и малодушно помышляла о теплой печке и горячем чае. Словно прочитав мои мысли, мать Галина пригласила меня на чай.

В узенькой келье, освещенной настольной лампой, было довольно темно…

Поодаль у стола кто-то сидел, и я поздоровалась от порога, но мать Галина сказала:  «Подойди и поздоровайся с матушкой». Я подошла поближе и увидела очень большую монахиню в залатанном пестром хитоне и теплой шапке на голове. Матушка усадила меня напротив и велела келейнице дать мне горячего чаю. Когда я согрелась, монахиня попросила меня: «Ну, девочка, расскажи, как ты попала на рельсы, ведущие к Богу?»

Удивившись вопросу, я внимательно посмотрела в лицо матушки и… потеряла дар речи.  Не берусь описывать выражение ее глаз, но с этого момента захотелось остаться рядом НАВСЕГДА.   Монахиня улыбнулась, ободряя меня, и я начала… Она слушала очень внимательно, не перебивая, и молилась. Когда пришло время возвращаться в гостиницу, матушка сказала – «Скажи матери Макарии, что будешь на послушании у матери Ионы» - и, смеясь, показала на себя. На горку я взлетела на крыльях.

ПОСЛУШАНИЯ

Первое послушание послужило мне и первым уроком. Нужно было переписать имена из старого синодика в новый. Времени было в обрез, я поторопилась и сделала несколько ошибок. Матушка молча полистала мою халтуру и, подумав, сказала: «Знаешь что, девочка, а возьми-ка это себе». Я все поняла и устыдилась. Позже мне не раз доводилось переписывать обветшавшие матушкины записки. Некоторые мать Иона оставляла, говоря: «Оставь, я по почерку знаю, чья это». Записок было море. Люди привозили и присылали их отовсюду, с пояснениями и без оных, с поклонами и благодарностями, часто называли матушку Ангелом, на что она  только рукой махала – Какой я ангел? Монах негодный. Повернешь записку после прочтения, а на обороте целая история семьи…

У самой матушки был целый «букет» болезней - и время от времени доктора и игуменья уговаривали ее  лечь в больницу. Матушка соглашалась ЗА ПОСЛУШАНИЕ (также позже  согласилась и на постриг в схиму) и приносила оттуда кипу новых записок. Иногда это были целые «простыни» с названием отделения, в котором  лежала больная.  Каждый день мать Иона молилась обо всех, кто просил,  и еще о многих и многих - по своей сердечности. Одна из таких «простыней» всплыла в моей памяти через год после ухода матушки, когда я узнала, что некогда дружный коллектив медиков распался…

Записки мы читали ежедневно в кельи, синодики на службе. А еще каждый день бывали

посетители между службами и вечером, и матушка совсем не отдыхала, а когда лежала

днем, то просила почитать вслух, выбранную ею книжку. Мать Иона очень тонко чувствовала фальшь – и  деликатно откладывала такую литературу в сторону. Когда приходили посетители, матушка просила меня остаться – так по милости Божией я могла видеть, как проходили эти встречи. Будучи со всеми приветлива, она внимательно выслушивала каждого, молча молилась, а затем утешала, припомнив что-нибудь из притч священного писания или жития святых. Восхищало ее ровное доброжелательное отношение ко всем независимо от их психического состояния и поведения. Лишь иногда матушка задавала вопросы, чтобы направить пришедшего в духовное русло - и уходили все радостные.

УРОК ВТОРОЙ И САМЫЙ СТРОГИЙ

Однажды к матушке Ионе обратилась женщина бесцеремонная и напористая, но мать Иона  приняла ее так же, как и других. Я по немощи своей возмутилась и после ухода посетительницы дерзко спросила матушку, почему она не приструнила эту особу? Это был единственный раз за 9 лет, когда матушка на меня осерчала  и спросила, не хочу ли я уйти. Больше ничего подобного я, конечно, и в мыслях себе не позволяла и до сих пор не позволяю. Зато поняла – какова сама. Это были уроки милосердия и мудрости.

 Чем больше проходит времени с тех пор, как матушка покинула нас, тем больше понимаю, какую милость оказал Господь, позволив  нам быть рядом  с настоящей молитвенницей  и старицей  Пюхтицкого монастыря. - «На ней был Дух святой» - сказал о матушке игумен Сторожевского монастыря  о. Феодосий на сороковину  схимонахини Ионы.

Сама она трудилась, не покладая рук - если не читала, то пряла шерсть или вязала теплые безрукавки ОТЦАМ – так матушка называла духовенство. К отцам матушка относилась с великим уважением, и благоговейно говорила так: «Спаси Господи всех Батюшков  – такое трудное у них служение».

Удивительными были и матушкины шутки - в них не было и тени насмешки над кем-то - разве что над собой, а глаза частенько смеялись – и вся грусть улетучивалась. Улыбка не раз выручала мать Иону, а однажды спасла ей жизнь. Много лет мать Иона несла послушания на скотном дворе, откуда  к родным отпускали только зимой. В одну из поездок молодая послушница решила сократить путь к  своей деревне и пошла прямиком по льду реки, неся в обеих руках сумки с гостинцами со скотного. Примерно на середине пути ей повстречалась ватага подгулявших парней. Время было трудное, все не доедали, и, увидев девушку с полными сумками, парни оживились, а молодая послушница взмолилась что есть мочи и от ужаса… УЛЫБНУЛАСЬ. И вдруг один из парней крикнул – «Братцы, да ну  ее! У нее же улыбка голодная!» - и беда миновала. – «Вот как Господь вразумляет» - комментировала матушка этот случай.

Рядом с матушкой

…А еще мы с  мать Ионой починяли одежду и в это время рассказывали что-нибудь друг другу. Матушкины рассказы были всегда евангельскими, духовными, и печаль в них тоже была светлая…

О своей маме матушка говорила, что она была кроткая и всем помогала, потому вся деревня ухаживала за ней, когда она лежала последнее время и совсем не вставала. Отец был строгий,  и даже в церковь дочка не могла пойти без  его благословения. ( Царствие небесное рабам Божиим  -  Димитрию и Параскеве). О благословении  мать Иона говаривала с грустью: «Раньше, бывало, барышня и туфелек не купит без благословения, а нынче всё (вздохнет) по своей воле».

Родители были люди верующие,  и  Евангелие было главным чтением. По рассказам матушки,  родилась она в год, когда на душу давали по 4 пуда хлеба. В семье Дмитрия и Параскевы   Сопелкиных было много детей, а  в августе 1931 г. родилась еще дочка. На  40-й день – это было Воздвижение – пришли родители в храм (храм находился за 30 км) и принесли младенца крестить,  но имени не выбрали, решив попросить об этом священника. Священник назвал будущую монахиню Еленой, объяснив, что именно она нашла крест и гвозди.  Матушка особенно трепетно относилась к этому дню.

Любила  рассказывать и об одном забавном, но поучительном случае из своей жизни. « Хожу как-то по дому и бурчу, а мама мне: « Зла как у козла,  да еще и с торбочкой…», и так не один раз. А я себе и думаю: « Почему я сегодня такая? А дай почитаю Евангелие! Почитала – и  все прошло. Так Господь вразумляет».

Сама матушка знала  Евангелие,  да  и службы, (по нашим впечатлениям) почти наизусть и, приводя тот или иной отрывок, всегда называла имя евангелиста, а чтение считала самым трудным послушанием.

Рассказчица она  была замечательная. Жития святых и духовные рассказы передавала тепло  и личностно, словно сама была свидетельницей тех древних событий.

 Первое житие, услышанное мною от матушки Ионы, было о св. Евстафии Плакиде, его многострадальной жизни и чудесном спасении.

С тех пор возглас «Буди имя Господне благословенно от ныне и до века», произнесенный трижды, для меня навсегда связан с этим святым  и  матушкой – и стал живым и близким.

Как-то читали детскую сказку, где цветы говорили –«Слава Богу за все!»- и матушка со слезами умиления повторяла этот возглас.   В ее устах все было истинно и выношено сердцем. Утешая нас,  безгодных, матушка говаривала: « Господь намерения целует».

 Бывало, зайдешь в келью, поздороваешься, а матушка словно невзначай начнет тебе что-то рассказывать… А в рассказе этом ответ на вопрос, с которым ты ехал.

Помню, спросила матушку: « Правда ли, что она считает себя хуже всех?»,  и матушка со слезами ответила:

« Конечно. Негодный  я монах. Сижу на кровати и ленюсь».

Жить по Евангелию для матушки  (в главном) было  естественно  как дышать -  поделиться с ближним, например. Монахиня Исидора, много лет выполнявшая послушания на скотном дворе «под крылом» матушки Ионы, рассказывала: как-то, возвращаясь зимой в монастырь из поездки, они ждали автобус на остановке, и к ним подсел какой-то пьяненький мужичок, плохонько одетый и в обуви на босу ногу.  Мать Иона сняла с себя теплые шерстяные носки и отдала их замерзшему человеку, ни слова не говоря.

Первой заботой матушки по приезде нашем было накормить. Принесет келейница еду, помолимся – и матушка начинает угощать. Смешает в мисочке разные «еды», которые мы обычно не смешиваем, и предложит с улыбкой, дескать, попробуй, вку-усно ! Первый раз, помню, с опасением попробовала, но в дальнейшем знала точно, что нигде ничего подобно вкусного не попробую и не уставала восхищаться матушкиным волшебством кулинарии. Молитва меняла вкус обычной еды до неузнаваемости.

Монастырь для матушки стал родным сразу по приезде из Орловщины. Мать Иона не любила уезжать из него и только изредка покидала свою обитель, но ненадолго. Рассказывала, что уговорили ее сестры поехать в Москву, так она через три дня взбунтовалась и все протяжно говорила - «Хочу в Пю-у-хтицу» - так и уехала…

Непременным правилом жизни матушки Ионы было помогать больным и облегчать их участь. Летом 2000 года после смерти мамы Господь привел меня в больницу на северо-востоке. В палате кроме нас с матушкой лежала, в том числе, больная диабетом Галина – вот о ней и пойдет речь. Ноги Галины были сплошь покрыты ранами, и боли были такие, что спать она не могла. Вечером матушка попросила меня сварить отвар багульника и принялась перевязывать Галине раны. Я, к стыду своему, не смогла выдержать этой процедуры и только подносила и убирала, а Галина в эту ночь уснула, но было ясно, что состояние у нее пограничное, и матушка стала молиться, а меня отправила спать. Горечь недавней потери не давала мне уснуть, и я проплакала до утра, а, когда рассвело, матушка позвала меня и сказала - «Давай, девочка, читай полуночницу». Так мать Иона стала учить меня читать, сказав – «Может пригодиться» - и плакать некогда стало, и боль утихла.  А Галина лежала как-то странно откинувшись, и мы решили, если возможно, позвать священника и ее причастить. С этой целью матушка велела мне читать молитвы к причащению ВСЛУХ, чтоб Галина слышала. Проснувшись, Галина спросила, что это мы читаем и зачем. Матушка объяснила, уточнив заодно, крещена ли она и, обрадовалась положительному ответу. Галина с удивлением слушала матушку, и на моих глазах происходило чудо – человек по молитве матушкиной осознавал свою греховность и плакал. Мы позвали священника – и раба божия Галина впервые в жизни причастилась Святых Христовых тайн. Через пару дней ее выписали как безнадежную больную, и она ушла, опираясь на матушкину палку, все понимая и благодаря Бога. Через месяц сын Галины привез матушке палку и сказал, что проводили в последний путь ее по-христиански.

- «Жить некрещеному плохо, но можно, а умирать совсем никак» - говаривала мать Иона

и старалась всегда помочь болящим и умирающим, осознавшим необходимость крещения. Узнав о таком больном, матушка посылала «гонца» к священникам с просьбой облегчить участь несчастного, отцы с готовностью откликались.

Как-то зашел у нас с мать Ионой разговор о песнях, и спросила меня старица, а какие песни я пою?  Я в ответ спела « Молитву» Булата Окуджавы.

Булат Окуджава   
Молитва Франсуа Виньона (перевод с французского)

Песня понравилась, и матушка со слезами вторила – « … и не забудь про меня». В дальнейшем мать Иона не раз просила меня – «Спой-ка, девочка, мне твоего ОТКУЖАВУ» … Какова же была наша радость, когда прочли в календаре, изданном Сретенским монастырем, что и Булат Окуджава был крещен на смертном одре с именем Иоанн по благословению архимандрита Иоанна (Крестьянкина).  Неисповедимы пути Господни!

Монахиня Иона от природы была лидером  - это лидерство было так очевидно, что все менялось с ее появлением. Я бы выразилась так : « все становилось на свои места». Своих посетителей матушка любя называла  БОЛЕЛЬЩИКАМИ. Рассказывает одна из старых «болельщиков». Было это в 70-е, когда ей, молодому врачу, и упоминать нельзя было о Пюхтице. Заболела она как-то очень серьезно и попала в элитную больницу, но через друзей просила матушку Иону о ней помолиться. Вдруг сообщают ей, что мать Иона приедет.  Доктор - ни жива, ни мертва.

Представить невозможно, чтобы монахиня со скотного вошла в эти палаты. Вдруг открывается дверь, а на пороге стоит матушка в белом платке, теплом оранжевом свитере и новом синем сарафане, а в руках, конечно, гостинцы. Больные спрашивают: « Откуда такое богатство, у вас, наверное, хутор?», а матушка в ответ:  «Да, у нас большой хутор, и скотина есть». Так монастырь собрал в дорогу молодую монахиню для подмоги больному доктору.

Та же доктор рассказывала, что ездила обычно в монастырь вечерним автобусом. В  зимний вечер приехала - темно, только снежные сугробы белеют,  и вдруг из-за снежного сугроба вырастает фигура в черном… А это матушка дежурила каждый вечер, чтоб встретить молодую паломницу.

Была в матушке необычайная гармония. Казалось бы, человек почти не способный двигаться, но как аккуратно передвигалась огромная матушка по своей узенькой келье между шкафом и столами, а еще и табуретками, чтоб было на что опереться по пути – и ни стука, ни бряка – ни одного звука, ни одного сдвинутого предмета в комнатушке. А как точно могла матушка достать любой далеко  лежащий предмет с помощью обычной палки, а как могла налить, скажем, молоко из сосуда с широким горлом в малюсенькую бутылочку и при этом не пролить ни капли…во всем матушкином облике и в каждом движении сквозила эта гармония. 

Главным же в настроении схимонахини были удивление и радость присутствия Божия, которое она постоянно ощущала и передавала нам, грешным. Эту радость рядом с матушкой, мне думается, испытывали все, И она продолжается в нас, когда мы вспоминаем схимонахиню Иону, и на ее могилке, и в дни ее памяти и … ВСЕГДА. Сестры рассказывают, что и сейчас матушка Иона помогает им в трудные минуты и по молитве к ней.

Царствие небесное тебе, дорогая наша матушка Иона и вечная память!

Н.Б.