18 мая 1868 года, родился последний русский
Царь Николай II
1
ноября 1894 года скоропостижно, не дожив до 50 лет, скончался
русский император Александр III. Он правил всего 13 лет, но именно
за эти годы Россия достигла наибольшего в своей дореволюционной
истории могущества.
Её территория составляла — 20 миллионов квадратных
километров. Золотой запас России в 1897 году превышал 1 миллиард
рублей, экспорт преобладал над импортом в 1,5—2 раза. Темпы роста
промышленности России в 90-е гг. XIX века были одними из самых
высоких в мире — 10—12% в год. Венцом этих достижений и стал переход
в 1897—1899 гг. к золотому рублю. Он был самой твёрдой в мире
конвертируемой валютой.
Всё сулило прекрасные возможности для того, что бы
наследник Александра III, 26-летний Николай II, используя
экономический и политический задел, оставленный ему отцом, повёл
страну к новым высотам. Но этого не случилось.
Его царствование началось несчастливо. Во время
коронационных торжеств в Москве 18 мая 1896 года, в день рождения
нового Государя, произошла катастрофа. Неудачно организованная
раздача подарков на Ходынском поле простому народу привела к давке,
в которой погибли более тысячи человек. Я думаю, это явилось бы
ударом и для человека с более твёрдой волей, чем Николай II.А его
еще ждала Русско-японская война, революция 1905—1907 гг., Первая
мировая война…
Проведя юность, для гвардейского офицера из высшего
общества привычную — необременительная служба, принятые в свете
развлечения, — молодой наследник решительным образом изменил образ
жизни, когда женился на немецкой принцессе Алисе
Гессен-Дармштадтской (в крещении Александре Фёдоровне). Она перешла
в православную веру не только потому, что так требовали наши законы,
но искренне, горячо, всем сердцем. Николай, как и его венценосная
супруга, стал неподдельно религиозен. Именно ему мы обязаны
прославлению в 1903 году народного святого — преподобного Серафима
Саровского. Не будучи человеком публичным, о своих государственных
обязанностях Николай II никогда не забывал, трудился много и охотно,
главное внимание, как и Александр III, уделяя укреплению
экономического могущества и безопасности страны, строительству
железных дорог, военных кораблей и т. п. В делах он любил
основательность, аккуратность, не терпел спешки.
В начале своего царствования Николай II и его
окружение разрабатывали некую долгосрочную стратегическую программу
действий, прежде всего во внешней политике. Её основные векторы: на
западном направлении Россия ведёт политику сдерживания (т. н.
Гаагские инициативы), но одновременно осуществляет натиск на Восток,
к незамерзающим тихоокеанским портам Китая и Кореи.
Казалось, до 1904 года политика молодого царя на
Дальнем Востоке была энергичной и умелой. Но в ней не было главного
— реальной оценки основного на тот момент, к тому же активного
конкурента, Японии. Японских солдат царь считал «ненастоящим
войском» и утверждал, что при столкновении с русской армией «от них
лишь мокро останется». На японский флот царь вообще не обращал
внимания. Между тем, численность японской армии за период с 1896 по
1903 год увеличилась в 3 раза, а тоннаж военноморского флота — в 4,5
раза!
Столь же нереалистично оценивал царь военные и
экономические возможности России и в случае столкновения её с
Германией и Австро-Венгрией. В конце 1908 года Австро-Венгрия
объявила об аннексии Боснии и Герцеговины на Балканах, нарушив тем
самым договор с Россией 1876 года. Россия, конечно, всего через три
года после неудачной Русско-японской войны не могла вступать в новую
большую войну. Но и соглашаться с подобным грубым нарушением
международных норм она тоже не могла. Между прочим, к войне царя
подталкивали даже пацифисты-кадеты. Николай II уже решил объявить
мобилизацию против Австрии, но этому энергично воспротивился
премьер-министр Пётр Аркадьевич Столыпин, сумевший убедить царя, что
война с Австрией и её могучей союзницей Германией неизбежно приведёт
к поражению и новой революции. «Сегодня я спас Россию!» — заявил
Столыпин в этот день своим близким. Он полагал, и вполне
справедливо, что великая держава сильна не только тем, что воюет, но
и тем, что не позволяет себя вовлечь в невыгодную войну. Как жаль,
что не было Столыпина в августе 1914 года! Николай II поддался на
провокацию сербских масонов, задуманную их верховными руководителями
во Франции с целью втянуть Россию в войну. Процесс над убийцами
эрцгерцога Фердинанда, как-то тихо и незаметно прошедший уже после
начала Первой мировой войны, показал, что австрийцы были не так уж и
не правы в своих требованиях провести в Белграде объективное
расследование убийства под их контролем.
Противники царя и ненавистники России решили
воспользоваться тяжёлой, затяжной войной для свержения самодержавия.
Сегодня это уже доказанный факт. Вот, например, отрывок из письма
вождя кадетской партии П. Н. Милюкова к одному из своих
единомышленников И. В. Ревенко, написанное в 1918 году: «Вы знаете,
что твёрдое решение воспользоваться войною для производства
переворота было принято нами вскоре после начала этой войны.
Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце
апреля или начале мая (1917 г. — прим. А. В.) наша армия должна была
перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы
всякие намёки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв
патриотизма и ликования».
Как писал один из фигурантов заговора, начальник
штаба Северного фронта генерал Ю.Н. Данилов: «Арест государя
предполагалось произвести или в Ставке, или во время одного из
переездов его из Могилёва в Петербург или обратно». Так оно и
случилось. 14 марта 1917 года заговорщики загнали литерный поезд
Николая II, следующий из Могилёва в Царское село, на станцию Дно под
Псковом. Заговор этот был настолько засекречен, что мы и сегодня не
имеем правдивой информации о том, что же помешало царскому поезду
проследовать в Царское село. Судя по дневнику государя, сначала
станции Любань и Тосно, потом Гатчина и Луга оказались «заняты
восставшими». Парадокс, но мы до сих пор не знаем, что это за отряды
захватили эти станции, и какова была их численность! А может быть,
их никто и не захватывал, а просто железнодорожники закрыли там
семафоры по приказу хозяйничавшего на Центральном железнодорожном
телеграфе в атмосфере петроградского хаоса кадета Бубликова? Разве
истории известны имена «героев», захвативших Любань и Лугу?
Почему-то имена участников (даже рядовых) петроградских,
кронштадтских и гельсингфорских событий Февраля 1917 года мы знаем,
а этих нет. Существовали ли они на самом деле? А если и
существовали, то как объяснить их осведомлённость и оперативность?
Царь сообщает Рузскому и Данилову о намерении следовать дальше через
Лугу — и там через 2—3 часа, как по заказу, появляются «вооружённые
отряды».
В любом случае, едва ли 14 марта 1917 года
революционеры заблокировали железные дороги успешнее, чем в декабре
1905 года. Но тогда оказалось достаточно сил одного полка, чтобы
очистить Николаевскую железную дорогу (Петербург — Москва). Пути
очень быстро открывались после того, как солдаты ставили боевиков и
мятежных железнодорожников на колени и приставляли к их затылкам
дула винтовок. От государя требовалось силами конвоя (как и
предлагал ему генерал Нилов) арестовать и немедленно расстрелять
командующего Северным фронтом генерала Н. В. Рузского и его начштаба
Данилова, направиться в Псков, в штаб фронта лично, как это делал
прадед его Николай I, вывести из казарм имевшиеся силы, посадить в
эшелоны и пустить их впереди своего поезда. Войти с боем в
Петроград, поднять юнкерские училища, насчитывавшие около 14 тысяч
штыков, раздавить мятеж… Всё это было более чем возможно. Но ничего
этого не произошло. И по сей день всякий русский человек, у которого
болит душа за Отечество, мучительно недоумевает: почему, почему,
почему?
Конечно, государь боялся за жену и детей, бывших
фактически заложниками в Царском. Но ему, Русскому Царю, наверное,
следовало вспомнить, что сказал, собирая ополчение в Нижнем
Новгороде, совсем не военный человек Козьма Минин, возведший его
династию на трон: «Отдадим живот свой за Отечество, а если надо, жен
и детей заложим!».
В беспощадной истории человечества всегда прав козьма
минин. Готовность пожертвовать за Родину женой и детьми есть залог
их спасения. Николай II, подписав отречение, не спас жену и детей. И
себя тоже.
Два чувства борются в душе, когда думаешь о
замученном последнем русском государе. Первое — такое понятное
возмущение его покорной сдачей, второе чувство — острой жалости к
нему, написавшему в дневнике 15 марта 1917 года: «Кругом измена,
трусость, и обман!». Его низко, подло обманули, и он поверил…
С этого дня и до самой смерти его, семью, горстку
соратников окружали гнусные выродки, подонки человечества. Но даже
они, давно подавившие в себе всё благородное, высокое, честное или
не имевшие этого никогда, не могли скрыть восхищения, как достойно,
кротко, по-христиански, но в то же время бесстрашно вёл себя
низложенный Русский Царь. Его палачи даже устрашились этого и
сменили русских людей в охране. И вот, когда думаешь об этом, то
понимаешь, что великая Россия — не только те люди, что готовы за
возможность сражаться отдать имущество, жён и детей, но и те, кто
имел нечеловеческие силы любить своих врагов. Святые благоверные
князья Борис и Глеб. Святые Царственные мученики Николай,
Александра, Алексий, Ольга, Татиана, Мария, Анастасия…
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ
|